Стоимость женщины

Любой обмен начинается с товара. Прежде чем менять, надо иметь что. Можно сказать и иначе — чтобы любить, надо отдавать. Но для рационального анализа всё же лучше придерживаться конкретики. Поэтому придётся меньше употреблять «высоких» слов и больше — «низких».

Итак, ценность, стоимость или цена — неотъемлемое свойство женщины, и, соответственно, отношения между полами наряду с высокими чувствами характеризуются прагматической концепцией рынка. Если чувства отвечали за естественный отбор и эволюцию вида со времён каменного века, то в цивилизованном обществе к ним прибавилась стоимость — социальный регулятор, призванный обеспечить не столько отбор, сколько воспитание потомства. Источник стоимости — разные издержки секса для мужчины и женщины. Для мужчины это источник удовольствия, а для женщины — источник возможных осложнений затрагивающих всю оставшуюся жизнь. Поэтому женщина продаёт своё тело очень вдумчиво. Успех продажи гарантирует выполнение репродуктивной функции, смысл жизни и личное счастье. Собственная стоимость и базирующаяся на ней личная ценность является первейшим и важнейшим качеством женщины. От этого зависит как её самооценка, так и её поведение. Женщине надо постоянно знать, что её стоимость высока, что она пригодна для воспроизводства. Поэтому женщины не могут без комплиментов, заинтересованных взглядов, любого мужского внимания.

Выбирая состоятельного мужчину, женщина гарантирует своему потомству наилучшие условия. То, что мужчина платит ей, природа предназначила для содержания детей, пока они не станут самостоятельными — женщина передаёт это детям на образование и социальное становление. Поэтому чем дороже женщина — тем дороже её дети и поэтому тем их меньше. Мужчина в этой ситуации не в состоянии позволить себе содержать много детей, что характерно для «развитого» общества. А чем женщина дешевле, тем более обеспечен мужчина по сравнению с ней и тем больше возможностей у него на содержание семьи. Тем дети для него дешевле и тем их больше, что характерно для не очень развитых обществ. Таким образом, манипулируя стоимостью женщины, толковое общество может манипулировать рождаемостью. Но к нашему обществу это, разумеется, не относится. Безумное эмансипированное общество способно только разрушать самоё себя.

Исторические колебания стоимости в сочетании с личными качествами женщины определяют её способность заставить мужчину платить. В этой игре женщина разыгрывает 5 карт. Первая — самоосознаваемая стоимость самой женщины. Вторая — половая потребность мужчины. Третья — наличие ресурсов у мужчины. Четвёртая — умение женщины «убеждать». В пятую и последнюю включим всё остальное — случай, удачу и, конечно, чудо любви.

Если выделить из этого списка соответствующие ценностные составляющие женщины, то получится только 4 козыря:

• • индивидуальная ценность — эстетическая и социальная;
• • биологическая рыночная стоимость (соотношение мужчин и женщин, доступность);
• • социальная рыночная стоимость (по отношению к мужской);
• • «переговорная» ценность.

Конечно, слово «рыночная» следует воспринимать с пониманием того, что в чистом виде рынка нет, а есть сложная система принуждения, убеждения, соблазнения и прочей торговли, в которую замешано и государство, и общество, и природа. И которую мы, разумеется, не станем тут рассматривать за неимением места и желания. Тем более что частично мы с ней уже ознакомились. Кто в 3-й главе, а кто и на собственной шкуре.

Вот такая сложная конструкция у женской ценности и личный успех женщины — умение подать её в лучшем виде, манипулируя и завлекая покупателей.

Закон стоимости

Манипуляция стоимостью настолько сложна, что выбор богатого вместо любимого может показаться по сравнению с ней детскими игрушками. Проблема с этой манипуляцией в том, что женщина не способна осознанно манипулировать своей стоимостью. Она способна её только повышать, в чём мы имели возможность ознакомиться в кусочке про удорожание женщины.

Но это поведение является абсолютно естественным. Повышение собственной ценности — первейший социальный инстинкт. У мужчин он проявляется в накоплении собственности, у женщин — в собственном личном «совершенствовании». Этим красивым словом можно описать и заботу о внешности, и приобретение женских «чар», и обучение отношениям, то есть манипуляции мужчинами. К этим навыкам и приёмам добавляется и личностное развитие — культурное и образовательное, которое также идёт с обязательным прицелом на отношения с мужчинами. Но и тут женщина не останавливается. Даже мотив накопления собственности, остающийся почти не востребованным где-то в самой глубине её души, она оборачивает в свою пользу тем, что старается повысить собственностью свою ценность в глазах мужчины. Такая работа над собой, несмотря на всю её утилитарность, имеет гораздо больше прав называться «самосовершенствованием», чем аналогичная деятельность мужчины по культурному развитию, потому что она ему нужна с ещё более практической целью — найти себе применение. В отличие от мужчины, женщина чувствует самоценность, хотя, конечно, повышает её, как и он — не думая об этом. Природа тут думает за людей.

Но не только индивидуальным развитием занята в обществе женщина. В отличие от мужчин, по какой-то неведомой причине не осознающих рыночного характера половых отношений, женщина оказалась одарена природой и инстинктивным пониманием основ полового рынка. Даже в условиях равного соотношения мужчин и женщин, последние умудряются создавать искусственный дефицит, используя солидарные женские приёмы, направленные на повышение биологической рыночной стоимости. Эти приёмы были весьма кстати в условиях, когда мужчины обладали монополией на власть и деньги, позволяя женщинам выравнивать социальный баланс ценностей полов. В условиях эмансипации нужда в них несколько ослабла, хотя пока ещё вполне успешно работает на женщин. И если говорить о рынке социальной стоимости, то он подвергается жёсткой манипуляции государством, о чём мы уже знаем. Но, вероятно, не следует думать, что женская солидарная конкуренция с мужчинами в обществе каким-то образом обусловлена мужским поведением или направлена против мужчин. Скорее всего причина в самой женщине. Государство выступило покупателем. И в силу приведённого женского инстинкта, столкнулось со стандартным поведением прекрасного продавца. Да ещё отточенного долгими веками практического опыта.

Эти наблюдения иллюстрируют закон постоянного и неуклонного повышения стоимости женщин и ценности женщины. Коллективные и персональные действия женщин стратегически всегда направлены на повышение указанных качеств. Повышением собственной ценности женщина занимается с самого детства, как только осознает себя женщиной. И этим она руководствуется на всех этапах отношений с мужчиной, кроме заключительного — когда он уже помер. Этим же она руководствуется во всех иных отношениях — и личных, и коллективных. Например, женщина всегда старается показать себя с привлекательной стороны, даже если ситуация вовсе не предполагает каких-либо половых отношений. Это можно наблюдать даже на рабочем месте, что подтверждается судебными исками о «домогательствах», появившимися, как только к этому представилась возможность. Но «трудовые» конфликты далеко выходят за рамки, и, кроме того, все мы знаем, кто такие эти работодатели. Так что оставим их вместе с их домогательствами вне рамок и вернёмся к эмансипации.

Эмансипация прекрасно ложится в русло этого закона. Именно после неё стоимость женщины взлетела в заоблачную высь, подталкиваемая тяжёлой рукой государства. Любая женщина гарантированно способна выйти замуж и получить всё, что есть у мужчины, если ей этого захочется. Дело в том, что не хочется. А не хочется, потому что не из кого выбрать: искажённый баланс ценностей разрушил не только отношения собственности, но и межполовые отношения вообще.

Иллюзия свободы выбора

Если предположить, что женщина до того эмансипировалась, что стала как бы мужчиной, то разумно начать с того, как хорошо она может играть мужскую роль в процессе выбора партнёра. В конце концов, разве не свободу выбора сулила ей эмансипация?

Кто кого выбирает

Способ выбора партнёра, как и характер любви, до эмансипации был разный для мужчин и для женщин. Претерпел ли он изменения?

Как раньше, так и сейчас, женщина старается выглядеть как можно красивее, чтобы привлечь «самых лучших» мужчин, а мужчины, как раньше, так и сейчас, выбирают «самых красивых» женщин, основываясь только на своём вкусе. При этом мужской выбор достаточно прост, по сравнению с выбором женщины, которая может согласиться создать союз или отвергнуть претендента, ожидая следующего предложения. Эта последовательность создаёт иллюзию, что решает женщина. Она остаётся пассивна, предоставляя инициативной стороне возможность показать всё, на что та способна в дополнение к внешней мужской «красоте», а сама всесторонне оценивает партнёра — ведь она по-прежнему несёт большую нагрузку. Но поскольку женщина пассивна, основная роль в выборе, как и раньше, принадлежит мужчинам. Даже если женщина отказывается, у мужчины практически всегда остаётся шанс её переубедить. У самой же женщины нет реальных механизмов заполучить нужного мужчину. Иллюзия освобождения была в том, что роль женщины можно изменить, что можно дать женщине такое же право выбора, как у мужчины. Например, можно дать женщине доступ во все слои общества, можно позволить женщине кокетничать и приставать, не опасаясь моральных издержек, можно поставить её на равные материальные позиции, можно даже позволить ей отдаться мужчине и потом выкрутить ему руки, тайком родив ребёнка. Эта иллюзия так и осталась иллюзией, породив, однако, полную сумятицу и в головах, и в обществе, начиная с несчастных женщин и кончая несчастными детьми. Активная женщина скорее отталкивает мужчину, чем привлекает.

Что это, как не дискриминация женщины? Разве мужчины тут не противодействуют реализации законных женских прав? Разумеется. Но если женщина всё же реализует своё гражданское право на выбор мужчины, то как и всё с эмансипацией, как и всё остальное в нынешнем аморально-правовом балагане, это даст маразматический результат.

Если прямой, традиционный порядок выбора партнёров ориентирован на создание прочной семейной пары, то обратный порядок — выбор женщиной — на полигамию, разврат и гарем. Для примера можно взглянуть на стаи поклонниц, вьющихся возле своего кумира. В таких стаях мужчина демонстрирует женское поведение, а женщина — мужское. Кумир завоёвывает широкую известность, демонстрируя себя большому количеству женщин, заинтересованная часть которых слетается на его «зов», предлагая свои «услуги». Здесь просматривается полная аналогия с красивой женщиной, которая демонстрирует себя и собирает поклонников, чтобы сделать выбор. Но в случае инверсии, кумир делает выбор, часто множественный, не ведущий ни к какой долговременной связи. В полном соответствии с ситуацией гарема, он не собирается заниматься воспитанием потомства. И даже если государство возьмёт потом на себя заботу о потомстве, едва ли такое воспитание можно будет считать полноценным. Такой добровольный гарем — всё, что может предложить эмансипация женщине в плане свободы выбора. Ну не любят мужчины, когда за них выбирают! И не полюбят, сколько ни поднимай ценность женщины. И если уж почти невинная, всего лишь немного ретроградная проституция вызывает такие эмоции, что можно сказать о ещё более глубоком откате назад, в самый что ни на есть каменный век?

Выбор женщины мужчиной — лишь следствие всемирно-исторического принципа приобретения её в собственность. Своего рода биологическое наследие. И до тех пор, пока любовь будет основана на том, на чём она основана, женщина будет оценивать и выбирать из того, что ей предлагается, а не из того, что ей хочется. Свободу выбора ей предоставляет государство. Это лёгкий и приятный выбор — карьеры, профессии, творческой деятельности. С мужчиной всё остаётся сложно, хотя и интересно. Здесь свобода женщины по прежнему ограничена. Здесь выбор лежит в традиционной плоскости — что ответить, «да» или «нет».

Игра в слова

И в самом процессе рассмотрения кандидатов, свободы у женщины с эмансипацией не прибавилось. Она в любом случае продолжает оставаться связана основным инстинктом, даже если ей не нужны длительные отношения.

Представим эмансипированную женщину в баре. Независимую, свободную и пришедшую, чтобы выбрать себе мужчину для короткого знакомства. Скажем, на ночь. С одной стороны, она сама выбирает. С другой, ей ни к чему торговаться, у неё всё есть — от мужчины ей ничего материального не надо. Будет она вести себя иначе, чем повела бы себя на её месте неэмансипированная женщина? Та, которая скромная, застенчивая и зависимая от мужчины?

Вот сидит она и ждёт, кто на неё клюнет. Почему-то сама не выбирает, сама не подходит. Мало того, представим к ней подошёл наконец божественной внешности кандидат, с которым она бы, не задумываясь, улетела на край света. Но как бы он ей ни понравился и как бы страстно она ни желала в данный момент с ним улететь, если он ей прямо скажет об этом (о переспать, разумеется, а не улететь), он будет вежливо послан на три буквы. Почему? А как же свобода, независимость, самообеспеченность? Оказывается, эмансипация тут ничего не меняет. Как бы ни была самоценна женщина, она не может идти против закона повышения стоимости. И закон этот в данном случае запрещает женщине прямо говорить о сексе.

Казалось бы, при чём тут закон? Что может быть проще, чем прямые и честные переговоры? Ведь в этом случае обе стороны всё знают и понимают?

А в том, что это унижает женщину. Даже если она не собирается с кандидата что-то получить, кроме выпивки, ей всё равно надо для самочувствия знать, что она не просто сексуальный объект, но женщина, которую добиваются. Женщина, которая чего-то стоит, женщина, ценность которой незыблема.

Можно возразить, что главной целью тут является сама предварительная игра, которая приносит женщине сексуальное удовольствие. Чувствовать свою власть и наслаждаться ею иногда не менее приятно, чем физическая близость. Но в нашем случае — это вторично, потому что цель у посетительницы была вполне ясна ей самой.

Поведение женщины нового времени в баре показывает нам пример переговоров между мужчиной и женщиной. Переговоров, ведущихся намёками и иносказаниями, которые уже сами по себе есть признак осознания сторонами ценности предмета переговоров, и цель которых — сбалансировать её, даже если это по сути абсолютно не требуется. Каждое прямое упоминание или слишком явное подразумевание фактов продажи и цены означает понижение этой цены. И следовательно, означает унижение женщины. Торговля должна идти вне языка, в области скрытых смыслов, которые все понимают, но не смеют выразить вслух, дабы сохранить нетронутой священную женскую ценность. Тут мы натыкаемся на тот же феномен, что и раньше, когда столкнулись с государственным регулированием личных отношений. Не то что праву с его сухим канцелярским слогом и суровыми казёнными последствиями, но даже самому человеческому языку оказывается неподвластна эта сфера!

И отсюда вытекают все культурные запреты на низкие и низменные слова по отношению к женщине, которыми мы тут так нахально пользуемся и которые наверняка не единожды покоробили слух щепетильного читателя. В приличном обществе моветоном являются любые ассоциации женщины с сексуальным объектом, «мужской игрушкой» и т. п. чепухой. Не приняты в приличном обществе и любые сексуальные выражения, пошлые выражения и нехорошие выражения, содержащие намёки на некий обмен «ты — мне, я — тебе» в личных отношениях. Священным стало табу на комбинацию слов «собственность», «на» и «женщина», пронизывающую всю эмансипированную культуру, как унижающие женщину, её человеческое достоинство. Пусть сама эмансипированная женщина социально не отличается от мужчины и более того — настолько ценна, что давно не нуждается в повышении своей ценности. Пусть сам язык то и дело намекает на сокрытую в его недрах истину — как, например, множество тонких, но всем хорошо понятных значений содержащихся во вполне невинных словах «иметь» и «дать». Пусть.

Подтверждение закона стоимости неожиданно находит своё место даже в социальной науке, если так можно назвать нынешнюю политкорректную её версию, как огня боящуюся словосочетаний «цена/стоимость женщины/женского тела», и предпочитающую эвфемизмы типа «стоимость секса», «незаменимость самки», даже «инвестиции в женщину», словно она коммерческий банк. Той самой наукой, которая по уму-то давно должна была разобраться с этой эмансипацией. Вероятно, политкорректность восстаёт внутри учёных, словно всё их второе существо. Вероятно, по мнению учёных, экономические рыночные слова не только ненаучны, но и грубы, вульгарны, унизительны. И с этим последним нельзя не согласиться — когда речь идёт о предпродажных переговорах. Но когда речь идёт о науке, играть в сексуальные игры по меньшей мере странно. Это так же уместно, как рожать в одежде. Может, есть смысл такую гендерную «науку» поставить в кавычки? Вместе со всей её восставшей политкорректностью, а точнее, социальной версией закона стоимости? А поскольку социальные науки сейчас стали почти исключительно женской вотчиной, естественно задуматься, а кому, кроме самих женщин, нужна такая «наука»? К счастью, эта книжка к науке никаким боком не относится, и можно говорить правду сколько душе угодно.

Впрочем, поход за правдой далеко увёл нас за рамки темы.

Ритуал ухаживания

Эмансипация предоставила женщине возможность побыть мужчиной и там, где ей этого вовсе не хотелось. Стереотип «равенства» грубо влез в тонкий творческий процесс ухаживания, где эмансипированная женщина, заинтересованная в длительных отношениях, старается не спугнуть перспективного «партнёра» слишком явным пребыванием в своей нормальной женской роли.

Если в механизме выбора эмансипация оказалась бессильна что-то изменить, то в ухаживании её присутствие очень заметно. Обычная тактика ухаживания есть игра на повышение стоимости. Женщина анализирует кандидата, оттягивая время, разогревая его желание и периодически прощупывая его готовность. Если он слишком настойчив, его следует охладить, если холоден — разогреть, если нахален — обидеться. Впрочем, если безразличен, обидеться тоже. В переводе на язык ценности, это её повышение до теоретической бесконечности. То есть не будь кандидат настойчив или, наоборот, не заинтересован, женщина, вероятно, никогда ему не уступит.

Однако в наше время такая тактика работает редко. Нынешний мужчина просто не в состоянии платить столь высокую цену. Кроме того он в большей степени, чем раньше, ждёт от женщины сигналов, потому что знает, что имеет дело с самообеспеченной, самодостаточной женщиной, которая в нём не особо нуждается. Да и сама эмансипированная женщина должна держать марку и подчёркивать свою свободу.

Уже при предварительном знакомстве она не должна давать повод попадать в зависимость. Таким образом ей потом легче расстаться с «эмансипированным» мужчиной. Будь она нормальной, она бы не мучилась по этому поводу. Но для независимой и «равной» это как-то неудобно. Точно так же и далее ей приходится вносить «равный вклад» — оплачивать свою половину культурных и пищеварительных походов и продолжать изображать всяческую самодостаточность. При этом она искренне убеждена, что таким образом лишает мужчину права что-то там требовать от неё, позволяет себе не испытывать мучительного ощущения своей «обязанности» перед ним и т. п. ересь, фактически отказывая себе в праве быть женщиной и вертеть мужчиной так, как ей положено природой.

Эти дополнительные расчёты и размышления усложняют и без того запутанный процесс, который по своей сути не изменился и не мог измениться — женщина вовсе не собирается ухаживать за мужчиной и добиваться его благосклонности. Однако оплачивая свою долю и держа таким образом дистанцию, женщина теперь выступает не только в роли «раздумывающей», но и в роли «отказывающей», тратя впустую энергию и деньги. В результате становится непонятно — что это за отношения складываются? То ли дружба, то ли деловое знакомство, то ли ещё что. Поочерёдно приглашая друг друга на «свидания», обмениваясь «подарками», стороны играют теперь куда более двусмысленные роли. Поддерживая своими финансовыми «вкладами» в ухаживание никому не нужную дистанцию, женщине потом приходится уступать больше чем прежде, самой же преодолевая её, ещё сильнее при этом походя на квазимужчину, который, если он нормально мыслит, давно уже воспринимает такие «вклады» насторожённо и холодно, предоставляя женщине инициативу самой распутать свой клубок интересов. И если раньше женщина могла «размышлять» до последней черты, то теперь момент её решения становится очевидным до отвратительности. Если она начинает воспринимать оплату мужчиной её расходов как приемлемую для неё, вся интрига пропадает. Женщина, загнанная в угол своей независимостью и эмансипацией, в этот момент становится похожа на проститутку, принимающую оплату вперёд. И если она вдруг возвращается к роли «сомневающейся», вновь посылая неверные сигналы и запутывая мужчину, всё её предыдущее поведение начинает выглядеть нелепо и некрасиво.

У мужчин поведение эмансипированных женщин, стремящихся подчеркнуть свою независимость, лишь вызывает ответное стремление к отношениям «партнёрства», не налагающим никаких обязанностей. Пока женщины не окажут мужчинам доверия своей зависимостью от него, об ответственности можно не мечтать. Но и играть в квазинезависимость современная женщина уже не может. В нынешнем просвещённом эмансипацией мире это уже слишком явно походит на «купи-продай». И чем больше ей приходится изображать равенство, тем сильнее желание последующей расплаты и компенсации. Чем ближе дело подходит к телу, тем дальше посылаются все эти новомодные штучки, заменяясь традиционной оплатой «романтического» ужина, дорогого отеля или ещё чего-нибудь посущественней, отчего все предыдущие игры в «дистанцию» и «равные вклады», начинают выглядеть как этап холодного расчёта и оценки финансовой состоятельности мужчины, характерные для прожжённых хищниц. Как оно в принципе и оказывается при таком раскладе.

Деньги вместо любви

Главный вопрос

Поскольку игра в мужские роли остаётся категорически противопоказана, приходится предположить, что современная женщина всё же является пока женщиной, а не бесполым индивидом инди-общества. А потому можно считать, что главный конфликт, порождённый в нежной женской душе свободой и эмансипацией, — это как ей выбирать мужчину среди кучи этого нищего отребья, на основании чего строить свои предпочтения, что в нём важнее всего. Или есть ли в нём хоть что-то достойное внимания. Именно через эти почти гамлетовские мучения прошла женщина, пока ведомая пророками эмансипации, переместилась из-за мужской спины на широкую столбовую дорогу. Именно этот очистительный от любви процесс мы с интересом наблюдали несколько поколений.

И именно такого рода думы тяготят женщину весь длительный процесс ухаживания. Биологическая основа эволюции требует от женщины полной отдачи, эмоций, интуиции, чувств. Всего того, что выражено словом «любовь». Социальная составляющая требует анализа, расчёта, оценки. Отделить одно от другого невозможно. И то и другое одинаково важно для будущего потомства. И то и другое одинаково важно и для живой, реальной женщины сегодняшнего дня. Чему отдать предпочтение — чувствам или благам? Вулкану эмоций или стабильности быта? Душе или телу? Сердцу или желудку? Великая Дилемма почти неразрешима. Поэтому каждая женщина справляется с ней по-своему в зависимости от персональных обстоятельств и зрелости личности. Но о том, что этот душевный конфликт сейчас для неё важнейший, говорит хотя бы тот факт, что основная масса так называемой женской художественной литературы так или иначе вращается вокруг этой темы, дополняя прежний классический — вокруг разновидностей любовного треугольника.

Мучительное решение дилеммы приводит к переоценке всего поведения женщины, что немудрено, учитывая, какую роль в её жизни пока ещё играет мужчина. Однако рассматривать все захватывающие перипетии этого процесса нет никакой возможности, тем более что он подробно рассмотрен во всех своих многочисленных срезах как вербальной, так и визуальной женской паралитературой, к которой эта книжка ну никак не относится. Разочарованный читатель из-за этого и купил её? Что ж, попробуйте сдать обратно, скажите с автором согласовано.

Оправдания

Поскольку мы уже знаем ответ на вопрос о том, что выбрала женщина, интереснее дать исчерпывающий ответ на другой вопрос — почему? Но ответ неисчерпаем как и вопрос. Причём он лежит на поверхности. Эмансипированной женщине нужны деньги. Нужны не чтобы тратить, а чтобы жить. До эмансипации она худо-бедно полагалась на мужчину, но не в деньгах, а в полном содержании. Теперь деньги нужны сами по себе. Нужны ещё до того, как она встретит мужчину. Нужны всё время. Нужны про запас. Нужны на случай, если с мужчиной ничего не получится. И на случай, если получится и придётся его потом содержать. Эта причина объективна — эмансипация сделала из женщины социальное существо, а значит деньги стали её главным интересом.

Далее, деньги развратили женщину, как они развращают всех. И государство, вместе со всем обществом, успешно работало конкретно в этом направлении — чтобы женщина не чувствовала свою зависимость от мужчины. То есть женщине была оказана «услуга». Заражённые деньгами люди видят их источники даже там, где нормальные видят долгожданную возможность реализовать свои светлые идеалы бескорыстия. Или на худой конец видят только мужчину. А поскольку мужчина всегда был обеспечителем для женщины, он автоматически стал источником денег. И эта причина субъективна.

Выбор женщины может быть легко понят с точки зрения свободы. Природа не дала женщине свободы. Любовь — это не выбор человека, это выбор за человека. Свободу женщине дало общество. Но если человеку дать возможность выбора, ему останется выбрать деньги, потому что иначе о какой свободе можно говорить? Вот такая причина тоже. Освободительно-принудительная.

Но, разумеется, самая главная причина в том, что женщина — восприимчивый, зависимый, ведомый, коллективистский человек. Она всё делает так, как другие. Видя ежедневно перед своими глазами примеры преобладания, превалирования денег над любовью, она, как и всякий ответственный член коллектива, просто не может поступить иначе. А примеры эти ежесекундно порождаются самим эмансипированным обществом, изгнавшим любовь и заменившим её суррогатами. Извратившим мораль и идеалы. Уничтожившим нравственность, традиции, веру, каноны и устои. И свалившему результат на хрупкие женские плечи. То есть опять общество виновато.

Перечисленным далеко не исчерпываются все причины, многие из которых разбросаны в этой книжке то там, то сям. Но все они, оправдывая женщину, сводятся к сказанному выше — к эмансипации, обществу, экономике, политике, культуре, а оттуда — снова к эмансипации. И если суммировать их влияние на личный выбор, то можно смело дать наиболее ёмкое определение эмансипации в контексте нашей дилеммы. С личной точки зрения, эмансипация — это подмена любви деньгами. Это вынужденный выбор денег вместо любви. Рациональный, свободный выбор ныне невозможен, даже если бы женщина была на него способна. Любовь вообще не требует рационального выбора, только эмоционального. А в таких нечеловеческих условиях какие ещё могут быть эмоции?

Немного аморальной философии

Конечно, мы, просветлённые познанием разницы между любовью и деньгами, можем сказать, что любовь и деньги в глубинах бессознательного одно и то же. А значит, подмена индивидуального выбора любовью, общественным выбором, размером кошелька вполне может говорить и о недостаточно развитой эмоциональной зрелости. Ведь тяга к тому самому высокоранговому самцу сидит где-то там в глубине женской души, прикрытая лишь тонким слоем культуры, всего только несколькими тысячелетиями мучительного становления любви как нашей путеводной звезды. Возможно, не будет необоснованным преувеличением заметить, что если тяга к кумирам характерна для малолетних почитательниц, то к богатым — для внутренне пустых и неуверенных в себе женщин. Женщин, которые так и остались приверженницами разового обмена тела на ресурсы. Только теперь инди-общество принудительно затягивает этот «раз» на много лет, стараясь придать ему благообразный характер и попутно подминая мужчину, лишая его права выбора за его же деньги — обмен своей биологической стоимости на социальную у мужчины есть, как мы знаем, чистой воды проституция, взаимовыгодный обмен ничего общего не имеющий с жертвенным обменом ценностями в любви. Впрочем, и без философии все это знают.

Отрицая любовь, деньги подсовывают вместо собственного вкуса навязанный, массовый, штампованный. Женщина не знает, за что она любит. Просто любит, потому что это — её. Но если она выбирает деньги, она убивает свой вкус и выбирает то, что нравится всем. Потому что деньги нравятся всем. В конце концов, богатство мужчины — знак его «популярности», индикатор его нужности, полезности для общества. Для общества, но не для конкретной женщины, чьё сердце только одно-единственное может познать истинную ценность человека. Но нивелировка вкуса только кажется мелочью. Потому что в союзе со своей второй половиной человек может развиться до конца, выявить свои способности, добиться большего — любовь помогает раскрыть в человеке его уникальность. Без сопротивления любви, деньгам легче выполнить задачу построения полностью рациональной общественной машины — через нивелировку вкуса деньги подавляют личность, унифицируют людей.

Отрицание своей индивидуальности, в угоду обобщённой социальной значимости выбранного мужчины, неизбежно приводит к внутреннему конфликту, хотя и выраженному в разной степени у разных женщин. Чем богаче внутренний мир, сильнее и ярче личность, тем более одинокой она останется без своей второй половины. Тем сильнее будет её последующее отрицание своего поспешного выбора. В итоге отрицание отрицания неизбежно станет её философской, жизненной темой. Кроме того, кто знает, если она не любит и просто тупо продаётся, отрицание своей биологической природы отольётся её потомству в виде не самого оптимального набора генов, что может уже вылиться при определённых обстоятельствах во что-то другое? Но если это суждение ещё сомнительно, то уж уникальный, талантливый человек так точно не родится — талантливых людей рожают только счастливые женщины! Но это не только её вина, но и беда. Его, кстати, тоже. И вообще, не стоит сводить дело к обидам на женщин. Не женщины же, в конце концов, развалили современное общество!

Поэтому не стоит судить женщин, которые выходят за стариков в расчёте на наследство и вовсе не собираются гробить в таком браке свою красоту и тем более рожать. Судя по тому, что такое решение оптимально для обеих сторон, это говорит о достаточно высокой морали и глубине внутреннего мира эмансипированной женщины.

Сладкое обаяние денег

Не так давно учёные открыли то, что женщины и так знали — богатые мужчины намного лучше в постели. Иными словами, размер банковского счёта намного опережает другие «размеры». Оказалось, что на этом размере завязано много интересного для женщины. Деньги — это надёжность, это спокойствие, это будущее. Деньги — символ успеха, власти, уверенности в себе, способности добиваться желаемого. Деньги — необходимый атрибут мужчины. Только такого мужчину женщина уважает, преклоняется перед ним, подчиняется ему. Только такого она может по-настоящему любить и быть счастлива. И дело не в корысти и стяжательстве. Щедрость мужчины тут не так важна. Щедрость — тоже символ, но символ внимания, знак заботы. Скупого в конце концов можно терпеть. Или перевоспитать. Или обмануть. Бедного — нет.

А в чём тогда дело? Почему презренные деньги нагло заменяют любовь даже в такой деликатной сфере отношений? Вернёмся в прошлое, но не такое далёкое — в среднюю школу — и вспомним, о чём нас учили. Только не по анатомии, а по литературе. Или во 2-ю главу. Короче, зачем живёт женщина, почему она любит и в чём её самое последнее, самое высшее предназначение на земле — то самое пафосное «источник жизни», которое в погоне за деньгами как-то оказалось отодвинуто в сторону. Именно сексуальное влечение к мужчине есть первый стимул к этому предназначению. Когда в густом первобытном лесу красивый и сильный самец возбуждал желание, срабатывало всё сразу — химия, психология, астрология… Однако в обществе красивый и сильный самец — не обязательно лучший. Даже умный, типа того что изобрёл деньги, вызывает теперь лишь жалость, отлично выраженную деликатной шуточкой — если ты такой умный, почему ты такой бедный? Поэтому физически привлекательный самец если и сможет заставить забиться женское сердце — то ненадолго. Истинный, действительно лучший самец — это теперь успешный самец. Тот, у которого есть собственность, положение, связи, известность. И деньги тут стоят вне конкуренции, окутывая объект романтическим флёром тайны и неотразимой красотой необъятного, волшебного количества дензнаков. Деньги как бы дополняют душевную красоту самца, поднимают его на новый уровень — от биологического к социальному. Они вливают общественную «красоту» в природную, позволяя более объективно оценить объект приложения колдовских женских усилий и, ни много ни мало, развивают любовь как механизм отбора.

А напрасно, кстати. Потенциал успеха мужчины бывает скрыт и от него самого. Только истинная любовь (если бы она успела эволюционно оформиться?) своим проницательным взором была бы способна выявить его. Более того, такая любовь женщины была бы способна актуализировать этот потенциал, воплотить его в денежную реальность. Порой именно внешнего стимула, именно требовательной, заинтересованной женской любви не хватает мужчине, чтобы раскрыться, проявить индивидуальность, способности, таланты. А без такого личностного потенциала деньги — не более чем красивая обёртка, частенько скрывающая такое недоразумение, что никакой размер не спасёт. Но увы, в суровом эмансипированном обществе не всякий потенциал может быть реализован. Поэтому, как знают опытные женщины, лучше большая синичка, чем маленький журавль. Пусть даже синица в данном случае служат лишь гадким симулянтом, который прежняя наивная любовь не научилась распознавать и оценивать напрямую. И подмена потенциала успеха деньгами — есть результат социальной ориентированности опытной, чёрствой женщины, сполна хлебнувшей яда эмансипированного социума. Или, напротив — женщины новой, прогрессивной, впитавшей самые свежие культурные стереотипы. Для которой чистая, платоническая в смысле денег любовь, будучи лишь способом биологического выбора, безвозвратно осталась в тёмном асоциальном прошлом и сменилась новой, эмансипированной «любовью», которая уже учитывает реалии общества. Но однако, при этом ещё недостаточно эволюционировалась от своих стадных корней — тех корней, которые когда-то влекли самку к владельцу самого многочисленного гарема. Потому что учитывает она, прямо скажем, зачаточным образом, на животном уровне постели. Можно сказать, что природа только напоминает, даже намекает женщине куда направлять свои усилия, если ей по привычке вздумается опять помечтать о неземной, чудесной, романтической любви. Остальное всё равно остаётся за женщиной. Вот и приходится сконфуженным дамам пытаться себя убеждать, что «это — любовь». Убеждать и себя, и особенно партнёра. Были бы деньги.

Однако странное сходство между деньгами, как недостаточным индикатором генной привлекательности, и сексуальными эмоциями, как неполноценным эквивалентом возвышенной любви, наводит на мысль о том, что как и любовь, деньги задумывались Создателем для гораздо большей роли, чем они играют сейчас. Идеальная любовь как единственно правильный критерий выбора и идеальные деньги как единственно объективный показатель социального статуса? И ни то ни другое пока не осуществилось? И возможно только в совершенном обществе совершенных людей, к которому движутся и биологическая, и социальная эволюции? А что, заманчиво! Но так или иначе, в наше печальное недоразвитое время мы имеем налицо смычку между крайностями, худо-бедно дополняющими друг друга и рождающими своеобразный, по-своему счастливый союз мужского и женского сердца. Вот так деньги могут вполне уживаться с любовью, образуя новый животворящий симбиоз.

Оценка мужчины

Подивившись безумной психологической нагрузке, отравляющей женщине радость ухаживания, обобщим её и добавим к ней последнюю, математическую соломинку. Для этого вернёмся к женщине, стоящей перед мужчиной и своим трудным выбором. Поскольку любовь давно осталась в прошлом, а социальная жизнь требует каждодневного рационального напряжения, женщина невольно сталкивается с трудной задачей — найти правильное соотношение ценностей и при этом не забыть максимально поднять свою собственную. Глядя на перспективного партнёра, ей приходится произвести в уме нетривиальную операцию — высчитать угол наклона прямой проведённой от её ценности к статусу мужчины, т. е. его способности платить, потом прикинуть угол наклона прямой от её ценности к его готовности платить, а затем вычислить их отношение. После этого построить функцию изменения этого отношения в зависимости от изменения собственной ценности и взять градиент — т. е. найти наилучшее направление действий. В конце ей надо сравнить результаты с тем, что она видела в кино, прочитала в книжках или услышала из рассказов подруг. Поскольку итог сильно зависит от самооценки женщины, её индивидуальной ценности и особенно социальной стоимости, а также математического ожидания всего хорошего, личная дилемма оказывается вторична по отношению к социальной. Таким образом, она приобретает многогранность и даже трагичность. Трагичность её в том, что, вычислив и усреднив все цифры, эмансипированная женщина не видит вокруг настоящих мужчин.

Мужчина, кстати, в процессе ухаживания тоже проделывает похожую операцию. Он глядит на женщину и думает, нравится она ему или нет.